Призрак Томаса Кемпе. Чтоб не распалось время - Страница 35

К оглавлению

— Джеймс!

— Да, папа!

— Ну-ка взгляни.

Джеймс набрал побольше воздуха и спросил:

— А что это?

— Это бросили в окно аптеки, обернув вокруг кирпича.

Джеймс взял листок, который оказался листком из его Личного Дневника, и прочел:

...

«Не мѣшайся въ мое дѣло, или тебѣ конецъ. А почему — на то отвѣтитъ Джеймсъ Харрисонъ из Коттеджа Истъ-Эндъ».

Все смотрели на него. И все молчали. Наконец мистер Харрисон спросил:

— Ну, что скажешь?

За окном Джеймс видел Тима, сердито глядевшего на полицейскую машину. Миссис Верити сидела у себя на крыльце. На крыше сидели в ряд скворцы и наблюдали.

— Я скажу, — медленно произнес Джеймс, — что кто-то хочет мне больших неприятностей.

— Кто же это может быть, по-твоему?

Скворцы задрали клювы в синее небо и засвистали. Миссис Верити вязала. Джеймс посмотрел на полисмена, полисмен ответил ему ничего не выражающим взглядом.

— Я правда не знаю, — сказал Джеймс.

Снова наступило молчание. И вдруг его осенило.

— Скажите, в котором часу разбили окно в аптеке?

Лицо полисмена стало более выразительным, но это выражение напомнило Джеймсу, что полисмены привыкли сами задавать вопросы, поэтому он добавил:

— Пожалуйста.

— Около пяти, — сказал полисмен.

— А мы в это время были на реке. Мы с Саймоном. То есть Саймон и я. Мы сразу после школы пошли к археологам.

— И говорили с ними?

— Да, с одним из них.

— А когда вернулись?

— Не знаю точно. Только что. Сейчас.

— По дороге встретили кого-нибудь из знакомых?

— Нет. То есть да. Мистер Холлингс как раз въезжал к себе в гараж, а мы шли мимо. Он даже помахал нам.

Обстановка в комнате разрядилась. Миссис Харрисон, все время стоявшая у камина по стойке «смирно», тяжело опустилась в кресло. Мистер Харрисон закурил трубку. Эллен сказала:

— Как типично!

— Тогда это снимает с вас подозрение, — сказал полисмен.

— О! — сказал Джеймс. — Да, слава Богу.

— Может, с кем-нибудь вышла ссора? С кем-нибудь в школе?

— Нет, — сказал Джеймс.

— Точно?

— Совершенно точно.

Полисмен обратился к мистеру Харрисону:

— Примите мои извинения, сэр. Проверить, конечно, придется. Но если мальчик говорит правду, то он здесь ни при чем.

— Я понимаю, — сказал мистер Харрисон. — Какие тут могут быть извинения!

— Чашку чаю?.. — предложила миссис Харрисон.

— Нет, благодарю вас, мэм. Я спешу.

Полисмен вышел. Вошел Тим. Миссис Верити передвинула свой — стул, чтобы видеть, как полисмен поедет по улице.

— Вот МНЕ бы чаю, — сказал Джеймс. — Если, конечно, предложат.

— И все-таки ты наверняка с кем-то подрался, — сказала Эллен. — С какими-нибудь большими мальчишками.

Она говорила это уже в третий раз.

— Нет, — сказал Джеймс. — Такого не припомню.

Он говорил как бы смирившись, но очень тревожился. В этот раз пронесло. А в следующий?

— Ты разве не зол на них?

— Нет. То есть да. Страшно зол. Придется выяснить, кто это, и разделаться.

Эллен смерила его долгим, подозрительным взглядом.

— Совсем ты не зол. И вообще говоришь непохоже на себя.

Джеймс сказал:

— А я, может быть, заболеваю. Скорее всего чумой. Ко мне лучше не подходить близко.

Он вышел в сад и долго бродил в сумерках под яблонями, полный мрачных мыслей. Ближайшее будущее таило грозные опасности. Дом позади него угрюмо чернел на фиолетовом небе, а в доме затаился Томас Кемпе, точно ядовитый паук, готовящий гибель. Нужен был Арнольд, но Арнольд был в необозримой дали, из которой однажды возник. В солнечном июне 1856 года; лазил по деревьям, или удил рыбу, или лакомился кемберлендским пудингом.

А меня бросил здесь одного, думал Джеймс. Или почти одного. Только Саймон и Берт Эллисон. Но Саймон не верит и по-прежнему думает, что все делаю я сам. А Берт верит, но ничем не может помочь. Джеймс вздохнул и вернулся в дом, предоставив сад летучим мышам, носившимся над деревьями, и Тиму, который крался вдоль забора, пробираясь в поля по какому-то сугубо личному ночному делу.

На другой день в школе мистер Холлингс сделал важное объявление. Кто-то, сказал он, ходит по Лэдшему и пишет на стенах. Угрожает. Бранит некоторых лиц. Викария, доктора и районную медицинскую сестру. Мало того: в аптеке разбили окно, в машину археологов, которые работают на городской ферме, бросили камень. Дети выслушали все с должным возмущением. Мистер Холлингс добавил, что хотя и не допускает мысли, что ЕГО ученики могут быть замешаны в столь постыдных делах, но тем не менее обещал полиции поговорить с ними. Известно ли кому-нибудь хоть что-либо?

Все сто голов качнулись отрицательно.

— Мистер Холлингс сказал, что он именно так и думал. Но все, разумеется, согласны, что этому надо положить конец. А потому он просит всех смотреть в оба и немедленно сообщать ему или полиции, если кого-нибудь заподозрят. Договорились?

Все сто голов кивнули утвердительно.

— А сейчас, — сказал мистер Холлингс, — принимаемся за работу. Сегодня надо еще очень много сделать для подготовки к столетнему юбилею.

Возвращаясь в классную комнату, мистер Холлингс оказался рядом с Джеймсом.

— Джеймс!

— Да, сэр?

— Сегодня утром со мной говорил полисмен.

— О! — сказал Джеймс. И почувствовал, как горячая волна заливает ему лицо и шею.

— Я сказал, что вчера вечером действительно встретил тебя и Саймона. Как раз когда был брошен кирпич в окно аптеки.